интересно ваше мнение. акцентирую внимание не на сюжете, ибо это сон-бред автора, а на изложение и стиль. заранее спасибо) читать дальшеРуки летают над прозрачными клавишами, исполняя самый величественный момент Шопеновского «Реквиема». Играю для нее. Она сидит напротив в полуразрушенном горящем зале – между нами прозрачный рояль, обрывки газет. Между нами связь – невидимая, но настолько мощная, что кажется, будто проведешь перед собой рукой – зацепишься за туго натянутую струну. Она – я. Я – почти она. Я игра ей мелодию воплощенной надежды и скорби, она улыбается. Я слышу сквозь музыку – если ей и погибать, то только в таком окружении. Медленно, как эшеровский узор, проступают на стенах здания полотна Магритта…Бело-голубая сила вокруг нее…Империя света - у ее ног, все великолепие сфер и трубок, черных котелков и женских пупков…Изломанные тела, бьющиеся сердца на хирургическом столе, блеск хромированной стали, старые гравюры…Но ведь погибнут там, вместе с ней…в огне... погибнут. Реквием. Я играю. Я – увеличительное стекло. Прощальный аккорд – обугленная крышка рояля не сломает мне пальцы.
19 этаж. Дом над морем…не устоит на песке. Внизу – сосновые леса в тумане. Он оседает на меня тонкой влажной вуалью. Море вздыхает еле слышно, гонит на берег прозрачно-серые и угольные волны. Мысли путаются. Я здесь, но зачем? Почему стою на ветру, на пустом балконе, будто жду чего-то? Почему так тихо во мне, не забьется, не стукнет, не трепыхнется? Первое чувство – ты здесь не одна. Знакомое – будто идешь по пустой улице и видишь вдруг кого-то, кто за тобой наблюдает. Будто бабочка за стеклом в рамке шевельнула крылом. Будто тень боковым зрением поймана. Я – вектор в пустоту. Я грею это чувство в ладонях, я вижу источник: огромная, непропорциональная лодка на волнах. Темное старое дерево, похожа на черный альт, сброшенный с пирса. Так тоскливо и сыро, но спокойно – у берега. Мысли оседают, колеблются, шурша, опадают как листья. Кидаю и по одной вниз, в серые сосны. Я – грань. Сквозь меня – время. Я – сети. Я оставлю.
В нашей стране декаданс наблюдался в конце 80-ых, начале 90 годов. Тогда снималось авторское кино, тогда создавалась интересная музыка. Одним из гениальнейших композиторов того периода стал Сергей Курехин. Хочу пригласить вас в сообщество, посвященное этому великому человеку: www.diary.ru/~The-Concept-of-Concept/
На моем балконе В горшочках фиалочки, Ромашки, твой скальп, анютины глазки, Твоя левая рука, мышиный горошек, Твое глазное яблоко, Галстук на моем маленьком каштане, Я выращиваю свой маленький Сад_О., Я с жадностью рву лепестки Ромашки: «не любит», «не любит», «не любит» — Это такой особый тип ромашек, Где все листики говорят правду. Я люблю отрывать от тебя кусочки, Откусывать, перерезать, срывать… «не любит», «не любит»… Закровил? «Лю-у-у-бит», «у-бит».
миллиарды восхищенных взглядов скользят по обломкам крыльев а знают ли эти глаза как больно гореть в вечном огне во мне многие тысячи смертных грехов оживают ночными кошмарами и сломаннный разум безвольно тает в свете луны кто ты рождающий беспамятство жара горячим дыханием жгущий дьявольский призрак прошлого ищущий мести мы вместе сейчас и навсегда соединены в бесконечно единую сущность рожденную смертью и жизнью ангел и демон я или он кто победит в этом сражении? нет сомнения что останется только одна но добром или злом крещенная новые крылья или грехи вопреки всему человечеству я борюсь сама с собой особой игрой на кону которой судьба следющий ход за тобой
Приторно-сладок аромат увядающих лилий. Отталкивающий и манящий одновременно, густой запах пьянит... Как незаметно кончаются интресные книги и искусно написанные любовные письма... Только после книг остается послесловие, а после писем-пустые конверты, в которые заглядываешь в надежде на еще один листик, на еще одну фразу...
Мне сейчас осталось лишь прелесть книг, да сидеть, вот так, грустным ворохом гипюра, по грудь в воспоминаниях, по плечи в одиночестве, кутаясь в войлок запаха цветов, читать послесловие...